Мой дедушка был ветераном Отечественной Войны, но умер своей смертью много после нее. Правильно ли будет писать в записке "об упокоении воина" и имя? Зачем вообще нужны эти приписки: "воина", "пропавшего без вести", "пьющего" и др.?
Можно было бы подумать, что этот вопрос - очередная дань бесплодному формализму: что писать, где писать, как правильно писать... Однако же на самом деле здесь есть очень важное содержание. Чтобы понять его, подумайте о том, что делает священник.
Вот я стою перед жертвенником, совершая проскомидию. Или перед тетраподом, служу панихиду, или молебен перед аналоем. Во всех случаях передо мной кипа записок, иногда весьма толстая, с именами людей, о которых я буду молиться. Что же у меня будет за молитва, если я не имею (как правило) никакого понятия об этих людях?...
Поэтому внешний вид записок весьма важен: это ваше участие в нашей общей молитве. Одни записки исписаны с обеих сторон мелкой неразборчивой скорописью (экономили бумагу?) или наляпаны, будто козёл копытом; другие тщательно выписаны ровным каллиграфическим или чертежным шрифтом: какие из них помогут моей молитве, а какие помешают?... Подумайте.
Пришлось мне как-то служить в отдаленном женском монастыре, и я обратил внимание сослужащего священника на исключительно аккуратный, красивый вид поминальных записок. "Что же удивительного, - отозвался тот, - если матушка игумения собственноручно выписывает имена всех жертвователей и их родственников..."
Сюда же относятся и добавления к именам: одни тоже помогают молитве, а другие тоже мешают. Само собой понятно: что это ребенок, что женщина беременна, что человек воевал или сейчас несет воинскую службу, или был убит, пропал без вести, болен и т.п. - дает мне крупицы сведений о тех, кого я не знаю, но о ком возношу молитву Всевышнему.
И наоборот: приписки, несущие нравственную оценку - "пьющий", "заблуждший", "гулящий", "блаженный" и т.п. - абсолютно недопустимы: они вызывают недоумение и огорчение, прерывают молитву.