В передаче по радио архимандрит NN говорил про грех сластолюбия, что "сласти рождают страсти", и запретил есть сладкое. Откуда взялась эта заповедь?
Откуда взялась? - С потолка.
Даже если в русском языке слова сластолюбие и сладкий имеют общий корень, сходства у них не больше, чем у "милостивого государя" с "Государем Императором".
Очень многие понятия, так или иначе связанные с религиозной жизнью, пришли к нам из Священного Писания. И в самом деле, мы там встречаем "сластолюбие", но всего дважды, у апостола Павла (1Тим.5:6 и 2Тим.3:4).
В первом случае апостол пишет о сластолюбивых вдовах: малым детям ясно, что речь идет о делах не столько застольных, сколько постельных. В оригинале стоит причастие женского рода от глагола σπᾰτᾰλάω - "наслаждаюсь, роскошествую".
Во втором случае контекст не добавляет ясности: апостол перечисляет ряд слов, описывающих те или иные пороки. Русскому "сластолюбивы" соответствует здесь φιλήδονος, что означает, как буквально, так и по смыслу, "любящий наслаждения", от слова ἡδονή: последнее знакомо нам по русскому слову "гедонизм".