Письмо №13

Любезный племянник,

насколько я смог понять твое длинное письмо, суть дела очень проста. Короче говоря, клиента ты упустил. Положение бедственное, и я не вижу, зачем прикрывать тебя от последствий твоей бездарности. Покаяние клиента и возвращение так называемой у них «благодати» в той степени, как ты описываешь, – это полное фиаско. Можно сказать, произошло его второе обращение к Противнику[1], и, по всей вероятности, более глубокое, чем первое.

Тебе должно было быть известно, что удушающее облако, защитившее от тебя клиента, когда он шел домой со старой мельницы, – явление распространенное. Это самое варварское оружие Противника обычно идет у Него в ход, когда Он Сам открывается человеку; как и в какой форме – мы до сих пор точно не знаем. Некоторые двуногие окружены им постоянно и нам вообще недоступны.

А теперь о твоих промахах. Во-первых, по твоим собственным словам, ты позволил клиенту прочесть интересную книгу: он её читал не ради умных фраз для своих новых друзей, а потому что она ему понравилась. Во-вторых, ты позволил ему прогулку на старую мельницу, где его угостили чаем, – одинокую загородную прогулку, из тех, что он так любит. Стало быть, ты допустил ему две реальных, подлинных радости: и у тебя не хватило ума понять, насколько это опасно?

Таковы свойства скорбей и радостей: они реальны вне всякого сомнения, и человек, испытывая их, в какой-то мере приобщается реальности. Был бы твоим оружием романтизм, тащил бы ты клиента в ад эдаким Чайлд Гарольдом[2] или Вертером[3], по уши в переживаниях о мнимых скорбях, – тогда ты бы должен был любой ценой предохранять его от реального страдания: пять минут настоящей зубной боли  – и от его романтической скорби осталась бы куча мусора, и раскрылись бы все твои козни. Но ты брал клиента мирскими приманками: спускал ему за радости тщеславие, суету, зубоскальство да унылую роскошь. Как же ты не позаботился лишить его реальной радости?[4]

Неужели ты не видел, что столкнувшись с нею, в прах разлетятся все побрякушки, к которым ты столь усердно его приучал? И что книга и прогулка доставят ему радость самого опасного сорта, ту, что очищает совесть от твоей коросты, открывает дорогу домой, приводит в чувство? – Чтобы клиент забыл Противника, он должен прежде забыть самого себя, чего ты и добивался. А теперь всё потеряно.

Знаю, конечно, что Противник тоже склоняет людей забывать себя, но совсем по-другому. Учти, что Он в самом деле любит этих гаденышей, причем, как ни дико, каждого в отдельности. «Забыть себя» у Него – это всего лишь отказаться от капризов своего самоволия, и тогда личность ничего не теряет[5]. И Он утверждает (судя по всему, искренне), что полностью принадлежать Ему – значит полностью быть самим собою. Поэтому Он хоть и рад, когда люди подчиняют Ему даже самые невинные свои желания, но гневается за уклонения от их собственного естества[6] по любой другой причине.

 А нам только и надо, что толкать людей именно к этому. Глубинные склонности и движения души – это исходный материал, отправной пункт, заданный Противником[7]; поэтому увести человека прочь от них – всегда выигрыш. О каких бы  мелочах ни шла речь, принятые в «обществе» образцы, обычаи и моды для нас в любом случае желательнее собственных предпочтений человека.

Это положение надо развить. Я бы взял за правило устранять у клиента любое серьезное увлечение – кроме, разумеется, явно греховных[8], – даже самое банальное, будь то игра в крикет с соседями, коллекция почтовых марок или какао за завтраком. Признаю, что сами по себе они не несут никакой добродетели; но есть в них нечто невинное, смиренное и самоотверженное, что вызывает мою тревогу.

Тот, кто честно, бескорыстно и с удовольствием делает хоть что-то ради самого дела, ничуть не заботясь о чьих-то мнениях на этот счет, уже защищен против нашего лучшего наступательного оружия[9]. Пускай клиент отказывается от друзей, пищи и книг, которые ему нравятся, в пользу «престижных» друзей, «полезной» пищи и «культовых» книг. Знавал я одного типа, который преодолел сильное искушение честолюбием за счет еще более сильного увлечения потрохами с луком.

Теперь осталось найти выход из твоего печального положения. Лучше всего добиться, чтобы клиент не делал вообще ничего. Если он не перейдет к делу, то неважно, что он себе думает о своем новом покаянии[10]. Пускай валяется в нем, как свинья в луже. Пускай, если есть у него к тому склонность, напишет о нем книгу: это отличное средство очистить душу от семян, посеянных Противником. Пускай вытворяет что угодно, только не реальное дело.

Сколько бы благочестия ни было у него в эмоциях и воображении, оно не повредит нам ни капли, если не допустить его до воли. Как заметил у них кто-то[11], активные привычки укрепляются за счет повторения, а пассивные чувства слабеют. Чем больше он будет чувствовать без действия, тем меньше будет способен к действию. А в конце концов и к чувству.

С наилучшими чувствами, – твой дядя

В начало страницы

На заглавную страницу