Письмо №17
Любезный племянник,
о еде в качестве приманки для ловли людей ты отозвался в прошлом письме с изрядным пренебрежением: но это говорит лишь о твоем невежестве. За последние сто лет мы настолько заглушили у них голос совести на этот счет, что сегодня во всей Европе не услышать проповеди и не найти кающегося по части съестного. А всё потому, что мы сосредоточились не на обжорстве, а на лакомстве.
Возьми к примеру мать твоего клиента: я выяснил это из её личного дела, а ты мог бы услышать от напарника. Она бы поразилась – и надеюсь, вскоре будет-таки поражена, – узнав, что всю жизнь была рабыней чревоугодия, скрытого от нее за счет привычки к маленьким порциям. Но что может значить размер порции, если из прихотей вкуса и желудка мы можем извлечь капризы, нетерпение, самодурство и злобу?[1] Твой напарник крепко держит эту старуху: она гроза хозяек и прислуги. Что бы ей ни предложили, она откажется с жеманным вздохом и улыбочкой: «Что Вы, что Вы, прошу Вас, не надо… Мне только хочется чашечку чая, не очень крепкого и не очень слабого, и малюсенький ломтик рассыпчатого, в меру поджаренного хлеба…»
Ты понял, в чем дело? Раз она просит что-то поменьше и поскромней, чем ей предлагают, то ни в жизни не разглядит за своими прихотями прямого чревоугодия – сколько бы хлопот окружающим она ни причиняла. Услаждая свой вкус, она убеждена, что служит примером воздержания[2]. Сидя за столом в переполненном ресторане, она сделает втык усталой официантке: «Ах, нет, нет, куда так много!... Ну-ка, унеси всё назад и подай мне четверть от этой порции»[3]. Конечно, она оправдается нежеланием выбрасывать съестное – а на самом деле это плод наших трудов, рабское пристрастие к лакомству: когда еды больше, чем ей хочется, ей на еду и смотреть неприятно.
Год за годом, тихо и ненавязчиво, твой напарник работает с ней, и результат налицо: сегодня вся её жизнь подчинена желудку[4]. «Мне только хочется…» – вот и всё, что у неё на уме. Ей хочется только чашечку как следует заваренного чая, или как следует приготовленное яйцо, или как следует поджаренный ломтик хлеба. Но нет никого кругом, ни прислуги, ни друзей, кто бы справился с таким простым делом «как следует», – потому что за этим «следует» скрыта ненасытная жажда вкусовых ощущений, точно таких, как в прошлом, и практически недостижимых.
В прошлом она видит всего лишь «те дни, когда была приличная прислуга»; а мы-то видим, что в те дни она не была такой капризной, имея многие другие радости, помимо застольных[5]. Между тем сейчас за её хроническим неудовольствием следует хроническое раздражение: поваров увольняют, дружба слабеет. И стоит лишь Противнику намекнуть ей, что, быть может, она излишне озабочена едой, как ей тотчас же дается подсказка: заботится она не о себе, а «о чем-то приятном для своего мальчика». На самом же деле, разумеется, он с юных лет страдал от ее жадности.
Ну, а что до него, то он сын своей матери. Ты прав, что не жалеешь сил на других фронтах борьбы, однако не забывай и про скрытное наступление на желудок. Маскировка под «Мне только хочется…» вряд ли сгодится для мужчины: мужское чревоугодие легче всего вырастить из тщеславия[6].
Надо, чтобы он строил из себя крупного знатока по части гастрономии; пусть хвалится, что нашел единственный ресторан на весь город, где «как следует» готовят бифштекс. Начав с похвальбы, исподволь переделаешь её в привычку[7]. Неважно, что у него будет за прихоть: бутылка шампанского или чашка чая, филе морского языка под эстрагоновым соусом или пачка сигарет; как бы ты ни повел дело, самое главное – чтобы оставшись без этой вещи, он как следует взбесился. Тогда он весь у тебя в руках, со всей своей любовью, правдой и смирением.
От обжорства как такового пользы куда меньше, чем от лакомства. Обжорство идет главным образом как артподготовка к наступлению на сексуальном фронте[8]. В этом деле, как и в любом другом, поддерживай у клиента псевдо-духовные интересы, а физическую сторону скрывай. Пускай ломает голову над своим поражением: маловерие ли было тому причиной, или гордость?... А стоило бы ему припомнить, что он ел и пил накануне, как сразу бы увидел, откуда к тебе идут боеприпасы, – и, слегка ограничив себя, нанес удар по твоим путям снабжения[9].
Если же он всё-таки задумается о физической стороне полового воздержания, то скорми ему пресловутую выдумку, которой англичане поверили с нашей подачи: якобы данной добродетели очень способствуют физические нагрузки и утомление. Можно лишь изумляться их доверчивости, зная феноменальную похоть солдат и матросов. Но такую басню разнесли для нас школьные учителя: им воздержание интересно в качестве предлога для спортивных игр, и потому они стали проповедовать игры в качестве средства к воздержанию. – Эту тему, впрочем, надо обсуждать отдельно.
С наилучшими чувствами, – твой дядя
[1] «Не очистившись злобы, не удалившись тлетворных сластей, что радуешься своему посту не к месту? Сего бо поста Господь не избрал» – Триодь Постная, Четв. 3 седм., песнь 9.
[2] «Желудок… когда наполнится, философствует о воздержании, когда опустеет, за6ывает о догматах». – свт. Василий Великий. О посте.
[3] «Однажды на праздничной трапезе в обители некий брат сказал прислуживающему: «Я не ем ничего вареного». Тогда один из старцев встал и сказал ему: полезнее было бы тебе есть мясо, нежели сказать такое слово перед всем братством» . – Древний патерик.
[4] «Люди живут, чтобы есть, а я ем, чтобы жить». – Сократ
[5] Пожилые люди в советскую эпоху с ностальгической печалью вспоминали, как вкусна была колбаса до революции. Сколь удивлены были бы они, узнав, что в XXI веке будут успешно рекламировать качество советской колбасы!
[6] «Человек доволен собой… проявляет особые вкусы, капризен в еде». – свящ. Александр Ельчанинов. О гордости. Демонская твердыня.
[7] «Поддержание здоровья – вот причина, почему мы едим и пьем, но к ней присоединяется удовольствие – спутник опасный, который часто пытается зайти вперед» – блж. Августин Иппонийский. Исповедь. Книга Х.
[8] «По пресыщении нашем, нечистый дух отходит, и посылает на нас духа блудного: "Иди, возмути такого-то, чрево его пресыщено, и потому ты немного будешь трудиться"». – прп. Иоанн Лествичник. Слово 14.
[9] «Чрево говорит: «Дай». Охотно дам, если, получив просимое, сохранишь целомудрие». – Свт. Григорий Богослов. Нравственные стихотворения, с. 933.
| В начало страницы | На заглавную страницу |