---

Место действия – в аду, на ежегодном банкете Учебного Центра для молодых агентов. После тоста, провозглашенного Зловедующим в честь почетных гостей, Заместитель Начальника отдела берет слово для ответного тоста.

Ваша Бесдарность г-н Зловедующий! Ваши Архибесия, Протобесия, Мракобесия, Блудобесия и Плутобесия, Ваши Бесначалия, Бесподобия и Бесобразия, бесзаконники и бесдельники!

В данных торжественных обстоятельствах имеется обычай обращаться со словом приветствия преимущественно к тем из вас, кто успешно завершил курс обучения и в ближайшие дни будет командирован на Землю для прохождения действительной службы. Указанному обычаю я исправно следую.  Вспоминаю, как  я с трепетом ожидал своей первой командировки. Имею все основания полагать, что каждого из вас сегодня охватывает такое же чувство. В ваших руках ваше будущее. Ад смотрит на вас с надеждой и требует, чтобы ваша карьера была столь же безупречной, как моя. Что вас ждет в противном случае, вы знаете сами.

Ни в коей мере не желаю смягчать эту здоровую и реалистичную угрозу, этот неутолимый страх, что предназначается вам в качестве кнута и шпор на поприще вашего служения. Не раз еще позавидуете вы людям: они способны спать!... – Но в то же время я хотел бы предложить вам достаточно оптимистичный взгляд на стратегическую обстановку в целом.

В своем слове страхолюдный г-н Зловедующий неоднократно возвращался к извинениям за предложенные вам блюда. Конечно, никто не станет обвинять в этом его лично! Но не приходится отрицать, что души людей, мучением которых он нас сегодня потчует, весьма невысокого качества. И даже наши превосходные кулинары, пыточных дел мастера, неспособны придать им пристойного вкуса.

Достался бы нам снова на закуску какой-нибудь Фарината[1], Генрих VIII[2] или хотя бы Гитлер!  Хороши они были на вкус, похрустывали на зубах: злые, самолюбивые, жестокие почти как мы сами. Плотные, ядреные; кусать и жевать одно удовольствие, а проглотишь – так и греют изнутри.

А что эти по сравнению с ними? Вот подали нам муниципального чиновника в откатном соусе – но, честно говоря, я не уловил в нем вкуса той страстной, зверской жадности, что так радовал нас в крупных бизнесменах прошлого века. Этот же всего лишь жалкое ничтожество, бравший по мелочи на лапу с жалкими шуточками и шаблонными фразами это отрицавший, ставший взяточником незаметно для самого себя, причем главным образом по примеру окружающих.

Еще нам предложили едва теплых прелюбодеев, запеченных в собственном соку. Удалось ли вам распробовать в них хоть привкус настоящей, жгучей, буйной, неудержимой, ненасытной похоти? Мне не удалось. На мой вкус это кое-как раззадоренные дебилы, случайно угодившие в чужую постель под воздействием похабной рекламы, или мечтая видеть себя современными, раскрепощенными, «нормальными», «без комплексов», или просто от нечего делать. Откровенно говоря, после Мессалины[3] и Казановы[4], которых я когда-то дегустировал, это блюдо показалось тошнотворным.

Профсоюзный активист[5], приправленный демагогией, мне понравился чуть больше. Он знал, что делает, и в каком-то смысле принес людям много зла: кровопролитие, голод, рабство. Но что за смысл?... До этих важнейших задач дела ему не было. Партийная линия, честолюбие, а прежде всего повседневная текучка – вот что владело им, пока он жил.

Но вот теперь самое интересное. С кулинарной точки зрения всё это весьма прискорбно – однако же никто из нас, надеюсь, не видит в кулинарии высшего приоритета. И нет ли здесь с другой, гораздо более важной точки зрения, оснований для надежд и оптимизма?

Прежде всего, объем выполненных работ. Да, пусть качество дрянное: но посмотрите на количество! Никогда прежде не было у нас, с позволения сказать, человеческих душ в таком избытке.

Далее, мера успеха. Можно подумать, что такие души (вернее сказать, зловонный отстой некогда живых душ) не стоят того, чтобы их губить. Допустим, так; но на взгляд Противника, по каким-то немыслимым и превратным причинам, они стоили того, чтобы их спасать. Поверьте, это правда! Вам, молодым бесам, еще не нюхавшим действительной службы, невдомек, сколько труда и тонкого мастерства пришлось затратить на любую из этих пустышек.

Проблема именно в их пустоте и тщедушии. Эти гаденыши крайне бестолковы и податливы внешним влияниям: попробуй подтянуть их до внятности и злонамеренности, необходимых для смертного греха.  Подтянуть точно до нужного уровня, но ни дюймом выше – иначе возможно просветление, возможно покаяние, и всё насмарку. Если же не дотянуть, то они, скорее всего, окажутся в Чистилище[6]: провалив выпускной экзамен, негодные ни Небу, ни Преисподней, они навсегда уходят в бездну под стать своему ничтожеству[7].

Делая свой «ошибочный», по мнению Противника, нравственный выбор, эти создания поначалу неспособны за него отвечать, не отдавая себе отчета в той заповеди, которую они нарушают. Сознание у них ограничено окружающей социальной средой. И, конечно же, мы затуманили и запутали сам их язык: взятка, к примеру, именуется у них подношением или благодарностью[8]. Так что первая задача командированных к ним агентов – неуклонным повторением закрепить у них выбор нашего пути, превратить его в привычку.  

А дальше – и это очень важно! – привычка должна стать принципом, который они готовы защищать. И тогда уже дело идет как по маслу.  Если прежде они инстинктивно прогибались под социальную среду (да и как тряпке не прогнуться?),  то теперь это оборачивается неявным идеалом «моды», жизненной установкой «быть как все». Закон, которым они прежде тупо пренебрегали, становится предметом столь же тупых рассуждений: они именуют его отсталой или устарелой или религиозной моралью.

Так, постепенно, возникает и отвердевает у них внутри волевой стержень: принимать себя и оставаться таким, как есть[9], гнать прочь любые стимулы к изменению. Стержень небольшой, неприметный для них самих (они слишком глупы), отнюдь не мятежный (на это их не хватит), в своем роде аккуратный и скромный, словно маленький камень в почке или раковая опухоль на ранней стадии. Но свою службу нам он служит: это, наконец, подлинное, сознательное, хоть и не вполне явное, отвержение той силы, которую Противник именует Благодатью[10].

Итак, вот вам два позитивных вывода. Первый – изобилие нашей добычи; хоть она и не лучшего качества, но голод нам не угрожает. Второй – успех наших агентов, чья полевая выучка достигла небывалой высоты. А сейчас я обращаюсь к третьему, наиболее существенному из всех.

Души того типа людей, вечной гибелью и страданием которых мы сегодня хоть и не вполне наслаждались, но бесспорно насытились, прибывают всё интенсивнее, и объем снабжения продолжает расти. Это подтверждается распоряжениями Глубокомандования, которые требуют соотносить нашу тактику с указанной тенденцией. Высокопробные грешники, в ком живые, природные страсти вырвались из-под контроля, в ком полное напряжение воли противоположно воле Противника, не исчезнут – но их будет всё меньше и меньше. Уловы у нас будут всё богаче – но бросовых сортов, что в былые времена пошли бы на корм адским псам как непригодные для питания бесов.

…Учтите, однако, что по существу дела это хорошая новость.  Ведь великие (и лакомые) грешники сделаны из того же теста, что и самые ужасные создания, великие святые. Не станет этого сырья – мы останемся без угощения: но с чем останется Противник? Для того ли Он создал людей, для того ли Он стал одним из них и принял мучительную казнь, чтобы пополнять Чистилище отбросами человеческого рода? – Нет, Ему нужны святые[11]; нужны те, кто подобен Ему Самому[12]. Не стоит ли наших нынешних кулинарных претензий тот восхитительный итог, что весь Его эксперимент с человеком сошел на нет?

И это еще не всё.  По мере того, как исчезают личности, а им на смену приходят ничтожества, нам всё лучше служат грешники крупного калибра. Они убывают в числе, но растет их влияние. Любой демагог, болтун, киноактер или эстрадный кривляка способен сегодня увлечь за собой десятки тысяч[13] двуногих ослов, заполучить в полную власть их души (или что там осталось вместо души) и передать нам.  Настанет время, когда за редким исключением вовсе отпадет нужда в индивидуальной работе с клиентами: зааркань вожака, и стадо пойдет за ним[14].

…А теперь перехожу к самой приятной части моей речи. Мне выпала честь от имени гостей предложить тост за здоровье Его Бесдарности г-на Зловедующего и всего Учебного Центра.  Прошу наполнить бокалы.

Что я вижу? Что за пленительный букет ощущаю? Возможно ли?...  Г-н Зловедующий,  я безоговорочно беру назад все свои критические замечания в отношении сегодняшнего банкета. Оказывается, несмотря на трудные времена, в подвалах Центра есть еще фарисейское отменной выдержки! Вот так сюрприз!... Словно мы возвратились в далекое прошлое. Вдохните этот аромат, прошу вас, вглядитесь на просвет в ваши бокалы. Видите эти полыхающие линии, что извиваются и схлёстываются в темной глубине, будто нападают одна на другую? Да, именно так.

Знаете ли вы, как делают это вино? Чтобы получить такой неповторимый букет, заготовляют фарисеев разных сортов, выдавливают и оставляют для совместного брожения. Подбирают сорта противоположного свойства. Одни носились с обрядами, реликвиями и чётками, другие носили темную одежду, строили постные лица, запрещали вино, карты и театры[15]. Но и общего между ними немало: собственная непогрешимость, а до Противника и Его заповедей – как до фонаря. Исповедовали они лишь одну веру – в нечестие чужой религии; евангелием служила им клевета, и злословие – молитвой.

Как враждовали они при свете солнца! Еще яростнее враждуют сейчас, навеки вместе и непримиримы по-прежнему. Стоит лишь сделать глоток, как исступленная ненависть в этом купаже, воспаление вечно неутолимой злобы, согревает нас изнутри, словно пламя. Тёмное пламя.

Поводя итог, друзья мои, замечу: будет очень досадно, если «конфессии», как их обычно себе представляют, исчезнут с лица Земли. Они по-прежнему способны приносить приятный урожай. Нигде так не растут прелестные цветы безбожия, как вблизи Божественного. И нигде не удается нам работать с таким успехом, как на подступах к алтарю[16].

Ваши Архибесия, Протобесия, Мракобесия, Блудобесия и Плутобесия, Ваши Бесначалия, Бесподобия и Бесобразия, бесзаконники и бесдельники, – я поднимаю бокал за г-на Зловедующего и за Учебный Центр!